Она живёт на четвёртом этаже без лифта. Носит туфли на босу ногу. Завтракает шампанским. Пишет на полях книг карандашом. Улыбается, когда никто не видит. И всегда исчезает до того, как ты успеешь спросить, как её зовут.
Этот аромат — как парижское утро в её квартире: белая сорочка, брошенная на кресло, раскрытое окно, ветер колышет тонкий тюль, а на подоконнике — бокал с грушевым соком и ломтик спелой дыни, заброшенный в утренней суете. Лёгкость, свежесть, ощущение чего-то только начавшегося.
В сердце — её мир. Тонкий, изысканный, чуть недоступный. Жасмин самбак звучит, как её смех. Кедр придаёт стойкость — она знает себе цену. А магнолия — это жест, с которым она собирает волосы в небрежный узел, прежде чем выйти на улицу босиком за кофе.
А потом остается только мускус и ландыш — лёгкий след её духов на шее, на подушке, на воротнике рубашки, которую она взяла “одолжить” на одну ночь. Это не аромат — это состояние: свободы, мягкой женственности, непредсказуемой романтики.